Одной из старейшин русской эмиграции в США Евгении Павловне Никоненко-Бейли – 101 год. Вы только представьте, она прекрасно помнит не только День Победы над нацистской Германией в мае 1945 года и разгром милитаристской Японии в сентябре, но и 7 декабря 1941-го, когда США официально вступили в войну после катастрофы в Перл-Харборе. Ее отец, русский офицер Павел Никоненко, и муж Чарльз служили во время Второй мировой в американском военном флоте. Естественно, в 80-ю годовщину Победы газета «Русская Жизнь» не могла обойти вниманием такую собеседницу.

— Евгения Павловна, когда война закончилась, Вам был 21 год. Каким Вам запомнился День Победы в мае 1945 года?

— Конечно, я была счастлива. Прежде всего, я была рада за тех людей, кого эта война затронула, кто понес ужасающие потери. И просто от того, что эта ненужная война наконец-то завершилась. Это был день великой радости и счастья. Я видела кадры кинохроники из Нью-Йорка, как все праздновали победу. Да, да, я помню это очень и очень хорошо.

А еще я помню день встречи американских и советских войск на реке Эльбе в Германии. В ней принимал участие русский солдат Армии США Игорь Белоусович, с которым мы были знакомы по Сан-Франциско. Он был одним из первых американцев, кто приветствовал там советских военных.

В последний раз мы с ним виделись году в 2017-м или чуть раньше. Мы с подругой тогда приехали в Вашингтон на цветение сакуры. Правда, с этим у нас не сложилось, зато состоялся замечательный визит к Игорю.

— Он делился с Вами своими воспоминаниями об этой исторической встрече?

— Нет, об этой части своей жизни Игорь мне не рассказывал. Но он написал книгу о своей службе в армии, и я уверена, что  в ней хорошо отразил встречу с советскими войсками на Эльбе. 

— Но лично для Вас война в мае 1945 года не закончилась, поскольку Ваш муж продолжал воевать на Тихоокеанском фронте?

— Да, мой муж Чарльз завершил службу вскоре после того, как США сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, и война закончилась.

— Ваш муж был в Хиросиме во время бомбардировки?!

— Он служил на авианосце USS Sangamon и находился в то время в море. 

— А что он рассказывал Вам о том ударе?

— Это был ужасный удар по японскому народу, по мирным жителям, и только потому,  что именно японская армия и флот развязали войну против США. Гибель такого количества людей, чья вина заключалась только в том, что они оказались заложниками собственного правительства, стала шоком. Но этот удар помог закончить войну. Если бы не он, с американской стороны могло бы быть больше жертв, поскольку японцы с их камикадзе были безжалостны. 

— В России многие считают бомбардировки Хиросимы и Нагасаки излишним применением силы, поскольку Япония к тому времени была уже практически разгромлена. А в США многие до сих пор уверены, что это приблизило конец войны. Что думаете по этому поводу Вы, русская американка, у которой, тем более, муж воевал на Тихом океане?

— Я уверена, что война не ведет ни к какому улучшению. Это просто уничтожение людей – со всех сторон. И я считаю, что если для скорейшего завершения войны необходимо было сбросить бомбу, то это нужно было сделать, – к сожалению, для тех людей, которые погибли и пострадали.

— Помните тот день, когда Япония капитулировала и война завершилась?

— Я помню его очень хорошо. В то время я жила с семьей мужа в Южной Калифорнии. Было официальное сообщение, из которого все узнали, что война закончилась. Я была воодушевлена и очень и очень рада.

— Вы наверняка чувствовали себя счастливой, ведь Ваш муж остался жив в самой страшной войне в истории человечества…

— Абсолютно. Знаете, я ощущала себя чрезвычайно счастливой от того, что он вернулся и что мы теперь снова сможем жить обычной семейной жизнью.

— Тем не менее, демобилизации мужа Вам пришлось ждать еще несколько месяцев. Помните, как он приехал домой?

— О, это была очень большая встреча. Правда, я не помню, куда именно приплыл их корабль – к нам в Калифорнию или в штат Вашингтон. Но это было замечательно.

— Давайте вернемся в 1941 год. Как для Вас началась война?

— Я очень хорошо помню 7 декабря 1941 года, когда японцы напали на нас. Тогда я только закончила школу. Это было воскресенье, около 11 часов утра. Я читала газету, работало радио, и там сообщили что японская армия атаковала Перл-Харбор и потопила наши военные корабли. Вот так я и узнала о войне.

— Вы сразу поняли, какая трагедия произошла или это ощущение пришло позже?

— Сообщили, что удару подвергся военный флот, погибли сотни людей (на самом деле, более 2400 человек – прим. автора). Я очень хорошо помню выступление президента Франклина Делано Рузвельта, который объявил 7 декабря Днем позора. Конечно, я тогда не знала, чего ожидать, и очень боялась, что японцы будут бомбить Калифорнию.

— Ваш папа, офицер Белой Армии Павел Никоненко, был уже немолодым человеком. Он добровольно ушёл воевать?

— Да, он записался во флот 29 марта 1943 года. Он мог остаться дома, но пошел добровольцем. К тому времени ему было 57 лет. Флот с юности был важной частью его жизни. В России он учился в военно-морском училище в Севастополе в 1917 году. В Гражданскую войну многие его однокашники погибли. И когда у папы появилась возможность записаться в ВМС США, он это сделал. В основном, его служба проходила на Восточном побережье.

 — Он принимал участие в боевых действиях?

— Он оставался на берегу и занимался радарными установками, которые разрабатывали американские университеты. Ему довелось побывать во многих кампусах, но все они находились на территории США.

— Что он рассказывал Вам о своей службе?

— Папа тогда жил на Восточном побережье, служил в университетах и на других объектах, занимавшихся радарами. А я оставалась в Южной Калифорнии, и у нас было не так много возможностей общаться. Но я знала те места, где проходила его служба. Папа был с почестями уволен в запас в 1949 году. Он был капитан-лейтенантом, но никогда не рассказывал мне о своем опыте во флоте.

Незадолго до смерти папа начал писать книгу о том, что ему довелось пережить. Я делала для него эту рукопись. Но с тех пор прошло так много времени, что я не помню детали. Эта рукопись по-прежнему у меня, и я планирую передать ее в Русский музей в Сан-Франциско.

— Доводилось ли Вашим папе или мужу встречаться с советскими солдатами во время войны?

— Нет. Мы никогда не обсуждали политику и то, что происходило в России. Я читала газеты, когда нацисты окружили Ленинград. У его жителей не было еды, и они умирали. Это было ужасно.

— Мне кажется символичным, что две войны – Гражданская и Вторая мировая, словно закольцевали историю Вашей семьи. 

— Когда ситуация ухудшается настолько, что начинается война, каждый делает то, что ему надлежит. Мой папа пошел добровольцем, мой муж служил. И я чувствовала и продолжаю чувствовать себя частью страны, которая дала мне хорошую жизнь, и делаю все, чтобы помочь ей. Это моя ответственность. 

— И как Вы, молоденькая девушка, несли эту ответственность тогда?

— Я надеялась на то, что мой муж вернется живым. Папа был вне опасности. И я просто считала дни и часы и благодарила Бога за помощь.

— Вы чувствовали Его помощь?

— Да, я очень хорошо ее чувствовала. И я была счастлива.

НА ВЕРХНЕМ СНИМКЕ: мемориал, посвященный Второй мировой войне в Вашингтоне. Источник: Carol M. Highsmith’s America, Library of Congress, Prints and Photographs Division.