Ольга Предит:  «30 января Оливия должна была снова прийти к нам в театр. Но – не пришла» 

Авиакатастрофа в небе над Вашингтоном 29 января напрямую затронула русскоязычное сообщество. Среди тех, кто погиб – Олеся Тейлор и ее 12-летняя дочь Оливия Ив Тер. Многие русскоговорящие вашингтонцы их знали, для многих их гибель стала личной трагедией. В двух православных храмах столицы – Свято-Иоанно-Предтеченском соборе Русской Зарубежной Церкви и в Свято-Николаевском соборе Православной Церкви в Америке были отслужены панихиды.

Мы поговорили с Ольгой Предит – художественным руководителем и режиссером музыкального театра «Зеркало» из Вирджинии, где играли Оливия и ее старшая сестра Эви.

— Что для театра «Зеркало» значили Оливия и ее мама Олеся?

— Чуть больше пяти лет назад Олеся привела к нам в театр своих девочек — Эви и Оливию. Я помню их первое выступление, когда они играли в спектакле «Сказки на всякий случай». Это было 8 марта 2020 года, а потом случился ковид. У Эви потом не получилось продолжать заниматься в театре из-за плотного графика, а Оливия осталась.

29 января пришло напоминание о том, что ровно три года назад мы показывали наш спектакль «Снежная королева». Оливия там играла Герду, одну из главных ролей. Это как мистика, что именно 29 января она и погибла.

 Когда телефон показал это напоминание, мы все уже знали  о катастрофе, которая произошла в Вашингтоне, но никто не думал, что она коснется нас настолько близко и лично.

Оливия и Эви – очень талантливые девочки, их мама – таких мам надо поискать. Она очень много занималась своими детьми и уделяла им время. Вы же понимаете, что за каждым талантом стоит огромный труд – не только педагогов, но и родителей, которые вдохновляют и помогают своим детям, возят их на репетиции и всевозможные занятия. Олеся все делала с огромной любовью к своим дочерям. Всегда была готова помочь, если нужно что-то сделать в театре – она была всегда открыта, всегда была очень увлеченной и жизнерадостной. Невозможно вспоминать об этом без слез.

В позапрошлом году обе девочки не смогли ходить в театр из-за расписания: в театре сменился день репетиции, и он не совпадал с их графиком. Оливия занималась фигурным катанием, Эви на высоком уровне играет на фортепьяно. 

Олеся уже в нынешнем сезоне осенью звонила мне, хотела, чтобы Оливия снова присоединилась к нам, поскольку дочь скучала по театру и ребятам. Девочка очень артистичная и пластичная, театр был ее направлением.

Обычно мы готовим спектакль и в конце учебного года показываем премьеру, а потом всю следующую осень гастролируем с ним. С Олесей мы договорились, что Оливия присоединится к нам в январе, когда мы завершим гастроли с прежним спектаклем «Звездный мальчик» и начнем готовить новую постановку – «Алладина». У меня уже была роль для нее, и 30 января она должна была вернуться к нам на первую репетицию. Но – не пришла.  

Ребята, которые знали её, ждали встречи с ней, её подружки сейчас просто в шоке, не могут поверить в происходящее, им реально очень трудно. 

Я не могу объяснить, что Оливия значила для меня. Все наши артисты мне – как родные дети, которых ты растишь, в которых вкладываешь частичку себя, которых любишь. Для нас всех это очень большая утрата.

— Как педагоги и артисты переживают случившееся?

— У нас большой театр. Конечно, есть дети и родители, которые не знают эту семью, они не играли вместе, не пересекались друг с другом. Но все так откликнулись! На самом деле, у нас театральная семья. Собрали деньги, стараются поддержать близких и родных, помогают чем могут. Я прошу своих учеников не оставлять Эви. Возможно, она еще не до конца понимает, что произошло. Наверное, со временем проявится какая-то пустота, и очень важно, чтобы ребенок не оставался в одиночестве. Поэтому я вдохновляю своих подростков, которые с ней дружат, чтобы они не оставляли ее и как можно чаще привлекали к каким-то мероприятиям, встречались. В один момент остаться без мамы, без сестры – это очень страшно.  Я даже не могу такое представить.

У нас очень отзывчивые люди, и мне это словно бальзам на душу. Все откликнулись, все помогают и Эви, и ее папе, и бабушке.

— Все, кто знал эту семью, говорят, что они очень поддерживали русские традиции и культуру.

— У нас в театре семьи разных национальностей: русские, украинцы, белорусы, казахи, евреи, молдаване, армяне, грузины, латыши…  В некоторых семьях  один из родителей коренные американцы. Но нас всех объединил театр и русский язык, мы все говорим по-русски. Мы участвовали во многих театральных фестивалях и конкурсах на русском языке. Поэтому, конечно же, у нас много мероприятий, концертов, праздников было связано с русской культурой. Олеся и ее дочери активно принимали в них участие. Девчонки талантливые, они реально многое умели – и показать, и станцевать, и спеть, и сыграть. Олеся всегда поддерживала их в этом.

— Вы могли бы поделиться личными воспоминаниями, связанными с мамой и дочкой?

— И Оливия, и Эви – очень жизнерадостные. Это заслуга родителей, которые создали им счастливое детство. У подростков есть такое, что им ничего не надо. «Хочешь то? Хочешь это?» «Не знаю». Эти девочки всегда знали, чего они хотят, всегда радовались новым возможностям и не боялись трудностей. Говоря про Оливию, говорю и про Эви, я не разделяю их, потому что они всегда были вместе – Олеся и две дочери. И просто чудо, что Эви не находилась с мамой и с сестрой на этом злосчастном самолете.

Олеся создавала настолько красочный мир, что ее дети были увлечены жизнью. У них все получалось, им все было интересно, они во всем хотели участвовать. И мама всегда была рядом и помогала девочкам реализовать свои мечты, радовалась их победам и достижениям. Есть родители, которые привезут детей в театр, оставят на репетиции и уедут. Олеся была из тех мам, которая сама была увлечена происходящим и готовая всегда помочь. Я запомнила ее именно такой.

— Как пережить такую трагедию?

— Я сама задаюсь этим вопросом, потому что мне нужно работать с этими детьми. Я верующий человек, и у меня есть надежда на то, что мы встретимся. Но я также понимаю, что эту утрату, эту пустоту никто и ничто не может восполнить, и время не исцелит. Чисто по-человечески очень трудно понять и принять такие вещи, согласиться с ними. Я только могу молиться за эту семью, и за тех, кто остался в живых, чтобы сверхъестественный Божий мир пришел к этим людям и утешил их.