Кирилл Александров

Недоучившийся семинарист Джугашвили, ушедший в революцию, вряд ли еще питал какую-то особую неприязнь к евреям. Напротив, будучи сам титульным инородцем, он вполне искренне возмущался национальными ограничениями, существовавшими в Российской империи на рубеже веков. «Стонут постоянно преследуемые и оскорбляемые евреи, лишенные даже тех жалких прав, которыми пользуются остальные российские подданные — права жить везде, права учиться в школах, права служить и т. д.», — писал молодой революционер на страницах подпольной газеты «Борьба» в конце 1901 года. Вместе с тем в легко-ироничной форме он позволял себе сомнительные высказывания. Например, в статье, посвященной V съезду Российской социал-демократической рабочей партии, состоявшемуся весной 1907 года в Лондоне, Сталин процитировал шутку одного из участников: дескать, фракция меньшевиков – еврейская, фракция большевиков –«истинно-русская», а «стало быть, не мешало бы нам, большевикам, устроить в партии погром». Соратники на подобный грубый юмор отреагировали кисло.

Весной 1922 года Джугашвили стал Генеральным секретарем ЦК, получив возможность влиять на аппаратные назначения и перемещения. С партийной трибуны он резко высказывался против какой-либо дискриминации, призывая «со всей беспощадностью» бороться с ростками антисемитизма среди рабочих и коммунистов. Но вместе с тем количество евреев среди троцкистов и зиновьевцев его явно раздражало. «Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма», — такими словами ответил Сталин зимой 1931 года на запрос телеграфного агентства из США, в то время как доля евреев в номенклатуре неуклонно сокращалась. 3 мая 1939 года на фоне сближения с Германией должность наркома иностранных дел покинул опытный дипломат Максим Литвинов (Меер-Генох Валлах). Его заменил верный сталинец и член Политбюро ЦК ВКП(б) Вячеслав Молотов, возглавлявший Сов-нарком СССР: Берлину было легче вести с ним диалог. Немедленно раздались обещания «покончить с синагогой» в нар-комате опального Литвинова, струдом избежавшего гибели.

В начале войны с Германией в узком окружении «отца народов» остался лишь один влиятельный еврей: нарком путейсообщения Лазарь Каганович. Во втором круге еще мелькал армейский комиссар 1-го ранга Лев Мехлис, замещавший Сталина в Совнаркоме. В мае 1942 года, будучи представителем Ставки на Крымском фронте, вместе с генерал-лейтенантом Дмитрием Козловым он угробил на Керченском полуострове три армии, разбитые противником, который почти в два раза уступал им в численности войск. По одному из свидетельств, Мехлис, явившись к «отцу народов», упал перед ним на колени: «Товарищ Сталин! Прикажите расстрелять эту дурацкую жи-довскую башку!» «Ну, раз такая самакрытыка…», — усмехнулся в прокуренные усы великий вождь. Если история правдивая, то виновник позорного разгрома знал, на чем сыграть, чтобы смягчить гнев хозяина. Мехлиса милостиво простили,
он «довоевал» и благополучно умер от сердечной болезни зимой 1953 года.

В какой-то степени война усилила антисемитские настроения среди советских людей, возможно, отчасти под влиянием нацистской пропаганды. Ведь с её образами сталкивались и военнослужащие Красной армии, и люди, оказавшиеся в оккупации. Документы показывают, что даже генералы жаловались Сталину на «переизбыток» евреев в штабах и в тылу. Ироничное слово «абрамторг» гуляло в войсках, хотя действительность выглядела иначе. 157 воинов-евреев в годы войны заслужили высокое звание Героя Советского Союза. Показатель на 100 тыс. населения — 6,83 (у русских —7,66, у украинцев — 5,88, у белорусов — 4,19). Советский Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) во главе с Соломоном Лозовским, замещавшим Молотова в наркомате иностранных дел, собрал за рубежом миллионы долларов в пользу Красной армии. Однако Сталин, заранее планировавший все свои кампании, явно сделал практический вывод о том, что евреи подходят на роль очередного «коллективного врага», способного отвлечь трудящихся от подлинного положения дел в СССР. Им отводилось то самое место, которое в предыдущие десятилетия занимали «буржуи», «нэпманы», «кулаки», «троцкисты» и прочие враги Коммунистической партии.

Осенью 1946 года органы МГБ во главе с генерал-полковником Виктором Абакумовым направили Сталину первые сфабрикованные материалы о «националистических проявлениях некоторых работников» ЕАК. Циркулировали слухи о скором создании Еврейской советской республики в Крыму, хотя на Дальнем Востоке с 1934 года существовала соответствующая национальная область с центром в Биробиджане. Наконец, Сталина привела в бешенство ближневосточная история. В 1948 году СССР поддержал провозглашение Государства Израиль, но надежды превратить его в большевистский инструмент влияния быстро исчезли. В то же время многие советские евреи, включая Полину Жемчужину — жену Молотова — не скрывали своих восторгов, а первый израильский посол
Голда Меир встретила теплый прием в Москве.

Дальнейшее поведение генералиссимуса предопределила совокупность причин: его бытовая, но до поры терпимая неприязнь к евреям, враждебное отношение к их национальной солидарности — вне привычного партийно-политического контроля, умение учитывать и обращать в свою пользу настроения «трудящихся масс», перспектива новой репрессивной кампании в СССР в преддверии Третьей мировой войны, разочарование от израильской политики. Кроме того, необходимо учитывать фобии, страхи, подозрения и параноидальность мышления вождя, обострившиеся в конце 1940-х годов. В конспирологическом сознании Сталина, до конца жизни цеплявшегося за марксистско-ленинские клише, место главного врага занимали Соединенные Штаты Америки: цитадель мирового империализма. «Сионисты» и «безродные космополиты» прекрасно подходили на роль покорного инструмента, пропаганда делала свое дело. В сталинском архиве сохранилось письмо одного из бдительных товарищей, писавшего в Кремль в 1949 году: «Так же как весь немецкий народ несет ответственность за гитлеровскую агрессию, так и весь еврейский народ должен нести ответственность за действия буржуазных космополитов». С точки зрения короткой исторической перспективы автор мыслил совершенно правильно.

Сталин повсюду искал «космополитов» и их друзей.

Безвольного маршала Климента Ворошилова он заподозрил в принадлежности к британской разведывательной
сети, в его доме установили прослушку. В июле 1951 года сняли с должности руководителя МГБ и посадили в Лефортово некогда всесильного Абакумова. Его начали «колоть» на нужные признания в руководстве «сионистским» заговором и подготовке государственного переворота в интересах международной шпионской организации «Джойнт». Сначала его просто били, а потом посадили в камеру-холодильник. Лозовского вместе с дру-ими членами ЕАК расстрелял в августе 1952 года. Поиски «компромата» продолжались: мать маршала Лаврентия Берии мегрелку Марту Джакели выдали за еврейку, а вот член Политбюро ЦК ВКП(б) Георгий Маленков сам себя скомпрометировал. Его дочь Валентина состояла в браке с выпускником Московского института международных отношений Владимиром Шамбергом, внуком Лозовского. В 1949 году отец заставил её развестись, но факт остался фактом — и предосудительным в глазах Сталина.

Затем «заговор» вскрыли в странах «народной демократии».

В ноябре 1952 года чехословацкие чекисты арестовали Рудольфа Сланского (Зальцмана) и еще 13 человек, занимавших важные должности в руководстве и номенклатуре Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ). Всех их обвинили в причастности к «троцкистко-сионистско-титовскому» заговору. После сфабрикованного «процесса», проходившего 20–27 ноября, из 14 «подсудимых» казнили 11 во главе со Сланским. Это случилось 3 декабря. 11 судимых «заговорщиков» были евреями, а самого Сланского организаторы обвиняли в намерении сократить жизнь президента республики и руководителя КПЧ Клемента Готвальда при помощи специально подобранного консилиума врачей «с темным прошлым». Аналогичное судилище готовилось и в Варшаве, где в тюрьме сидел бывший Генеральный секретарь ЦК Польской рабочей партии Владислав Гомулка, женатый на еврейке.

В СССР в то же время уже год как раскручивалось фиктивное мингрельское дело, должное уничтожить Берию. Ведь это именно он в свое время защищал и Сланского, и Гомулку. В итоге к зиме 1953 года в больном воображении Сталина существовал такой «всемирный заговор» с центром в США, откуда американцы руководили «сионистами» в Варшаве, Праге и Москве, смыкая свои безжалостные руки на Кремле. На Сланском чекисты отработали новаторскую версию о коварных «врачах-убийцах», намеревавшихся умертвить драгоценного товарища Готвальда. Теперь пришло время дать ей новую жизнь в более широких масштабах.